|
« 
Савойские трюфели (битловские песни Харрисона)
«Сам по себе Джордж — не тайна. Но тайна души Джорджа — беспредельна. Если наблюдать за ним в естественной обстановке, мало-помалу это становится чертовски занятным».
Джон Леннон (1968 г.) 
Эпитет «темная лошадка» Джордж Харрисон со свойственной ему развязной скромностью для себя выбрал сам. Он отдавал себе отчёт в том, что не способен до конца изучить самого себя, так же, как полностью использовать богатейшие данные, дарованные ему Небесами. Тем не менее, никто и никогда не осмеливался подвергнуть сомнению слова Джорджа, сказанные ещё в 1966 году, о том, что главное для него «делать хорошо, как только возможно, всё, за что бы я ни брался, и покинуть этот мир с умиротворенным сознанием».
В начале 80-х Джордж с жаром настоящего гуру излагал следующее: «Ищите свет. Свет — внутри. Это — главное послание... Причина того, чтобы быть здесь, в действительности, заключается в том, чтобы познать путь исхода... Жизнь можно уподобить нити с множеством узлов на ней. Узлы — это карма, вы рождаетесь вместе со всеми вашими прошлыми жизнями, и цель человеческой жизни — попытаться развязать все эти узлы».
В бытность свою Битлом (особенно в ранний период) Джордж далеко не всегда с подобной ясностью и доступностью излагал свои мысли. Зачастую ему, прекрасному музыканту, в прошлом завзятому лоботрясу и двоечнику не хватало запаса слов, чтобы выразить чувства, переполнявшие его душу В своей манере наивной откровенности он признавал это в песне «I Want To Tell You» 1966 года. Нет ничего удивительного в том, что он кинулся в объятия восточных религий и культур, — именно Восток дал ему внутренние освобождение, свет, мудрость и любовь. Всё то, что в западной культуре упрятано под толщей книжной пыли, размеренным благоразумием жизни, лицемерием и словоблудием.
Тем не менее, даже первые его опыты не только соответствовали общему направлению музыки Битлз, но и придавали ей определённую специфичность, некоторую элитарность и даже экзотичность. Песни Харрисона в репертуаре группы носили характер десерта, необычных «савойских трюфелей», восхитительных сладостей, объесться которыми невозможно по причине их малого количества...
«Don't Bother Me» («He доставайте меня»), появившаяся на втором альбоме группы «With The Beatles» в октябре 1963 года, — не первая попытка сочинительства (до этого Джордж участвовал в создании инструментальной композиции «Cry For A Shadow»), но первая полностью самостоятельная его вещь. Было бы непростительной ошибкой, работая бок о бок с такими плодовитыми авторами-песенниками, как Леннон и Маккартни, не попробовать свои силы в сочинительстве. Даже Ричард Старки, совсем уж не блещущий композиторскими способностями, начал сочинять песни.
По общему признанию, в своей первой композиции Джордж просто-напросто имитировал технику сочинительства дуэта Леннон-Маккартни. Что касается музыки — скорее всего, это так. Позднее сам Джордж пренебрежительно отзывался об этой песне как о пробном шаре: «смогу — не смогу». Но уже в тексте — не слишком замысловатом, как и полагалось в то время, — проявляется сущность Джорджа. Только самодостаточный интроверт и индивидуалист мог свою собственную мизантропию облечь в лирическую форму: «С тех пор, как она ушла, я ни с кем не хочу разговаривать. Проваливайте, оставьте меня одного, не доставайте меня». Задолго до того, как Джон, признав свою слабость, обратился за помощью к ближним в песне «Help!», Джордж — пусть и бессознательно — отверг любые попытки вмешательства в его внутренний мир. Подобные интонации можно найти в стихах Стюарта Сатклиффа, первого басиста Битлз, талантливого художника и вообще незаурядной личности. По характеру он был близок Джорджу — та же самоуглубленность, закрытость. Сатклифф во многом сформировал имидж группы и, в какой-то мере, её концепцию. Джордж, ещё достаточно юный для того, чтобы отдавать себе в этом отчёт (на момент смерти Сатклиффа Харрисону едва исполнилось 19 лет!), не мог не поддаться влиянию Стюарта, его мировоззрения.
«Худсовет» в составе мэтров, Джона и Пола, Долгое время противился творениям Харрисона, пропуская их в альбомы группы с явной неохотой — «самим развернуться негде, а ещё этот «малыш» со своими бредом!». «You'll Know What To Do», сочиненная в 1964 году, — так и осталась не записанной. «Only A Northern Song» (1967) — по счастливой случайности нашла своё место на альбоме «Yellow Submarine» (1969). «Art Of Dying» (1967) — вышла на соло-альбоме Джорджа «All Things Must Pass» (1970). «See Yourself» (1967) — на альбоме «33 1/3» (1976). «Not Guilty» (1968) — только в 1979 на пластинке «George Harrison». Сочиненная в 1968 году песня «Circles» увидела свет в 1982 году (альбом «Gone Troppo»). Неудивительно, что на момент распада группы у Харрисона накопилось такое количество нереализованного материала, что хватило на тройной альбом. В дальнейшем с материалом для соло-альбомов Джорджу приходилось повозиться. Он сам себе стал «худсоветом» и, надо признать, ничуть не менее строгим, чем Леннон-Маккартни.
Следующие две композиции Джорджа как одного из полноправных авторов группы Битлз появились только в 1965 году (альбом «Help!»).
«I Need You» («Ты мне нужна») — сразу обозначила Харрисона как певца вечной и бесконечной любви. Той любви, которая разлита в природе, как солнечный свет, и которая — несет истинную, непреодолимую и ни с чем не сравнимую радость. Впоследствии тема Божественной любви, проносящей радость и свет, станет доминирующей в сольном творчестве Харрисона. «I Need You» — всего лишь сполох того бушевавшего в груди Джорджа пламени, которое зажгла Патти Бойд. Она познакомилась с Джорджем на съёмках «A Hard Day's Night» и долгое время оставалась его музой. Даже после того, как покинула его ради Эрика Клэптона.
Нестандартная психологичность текста «You Like Me Too Much» («Я слишком тебе нравлюсь») выделяет его из общего потока песенок о любви. Интуитивно Джордж несколькими мазками, контурно изобразил сюжет, которым вполне мог бы воспользоваться итальянский режиссер Бертолуччи для своего фильма «Последнее танго в Париже» — шедевра 1972 года, Состояние любви-нелюбви, когда людей удерживает вместе не страсть и не желание, а нечто иное, более глубинное и таинственное, — такой песни до Харрисона не писал никто.
Альбом «Rubber Soul» (декабрь 1965 года) ознаменовал поворот группы к осмысленным и вдумчивым текстам в духе Боба Дилана и поискам новых саундов, к чему их подтолкнула доведенная до изумительного совершенства музыка группы The Byrds.
Если для Джона Леннона поэтическая игра без правил и ограничений являлась обычным делом, — абсурд был у него в крови, — то для Пола Маккартни и Джорджа Харрисона, думаю, она представляла определенные трудности. Поэтому основные усилия басиста и соло-гитариста в тот момент были направлены на поиски новых звуков. Одним из первых плодов этих поисков стал ситар Джорджа в «Norwegian Wood». Хотя Джордж играл на индийском инструменте как на гитаре, он всё же привнёс в песню некоторую долю экзотики, добавив ещё большую таинственность и без того запутанной истории Леннона о мебели из норвежского дерева и экзальтированной девице.
Ответственность за «звенящий» саунд «If I Needed Someone» («Если мне кто-нибудь потребуется») полностью лежит на группе The Byrds. Их фирменный звук в кавер-версии песни Пита Сигера «The Bells Of Rhymney» околдовал Джорджа. Он не смог удержаться от того, чтобы не воспользоваться чарующим риффом Роджера Макгинна. Как честный человек, он выслал первую копию этой песни своему вдохновителю со словами благодарности. Видимо, именно тогда, глубокой осенью 1965 года, зародилась прекрасная дружба двух выдающихся коллективов.
Как раз о том, что Джорджу не свойственна игра словами свидетельствовал текст этой песенки: циничный откровенный взгляд мужчины на женщин как сексуальный объект подавался без прикрас, экивоков, вполне реалистично («оставь свой номер на стене, я позвоню, если мне кто-нибудь потребуется», — не отсюда ли строка Виктора Цоя «оставь телефон и иди»?!).
Ещё одним вкладом Харрисона в «Rubber Soul» стала песенка с непритязательной жизненной моралью «Think For Yourself» («Думай сам»), «Пусть твой разум несовершенен, постарайся думать больше для твоей же собственной выгоды», — без обиняков заявляет Харрисон-реалист, призывая слушателя к достижению самостоятельности и самодостаточности. Но только ли разумом должен руководствоваться человек в достижении высших целей? Уже через полгода Джордж проповедовал совсем в ином ключе, что, несомненно, говорит о том, что тот период был для него переломным. Как и для Битлз. Как и для всей рок-музыки.
1966 год, альбом «Revolver».
«I Want To Tell You» («Я хочу сказать тебе») — первая вещь, в которой по-настоящому проявилась тяга Джорджа к философии. Обыденное сознание не в силах справиться с десятками вещей, каждый день происходящих в этой жизни между близкими людьми. Отсюда все эти приступы ярости, холодность, равнодушие, оцепенение, депрессии. В песне Харрисона некомфортное состояние неспособности высказаться доверено вокальным гармониям Джона и Пола, исполненным с таким мастерством, что непроизвольно возникает обратный эффект: создается полная иллюзия нормальности и обычности такой ситуации. Похоже, что сам Джордж не ожидал столь позитивного звучания печальной песни. Но поскольку сама природа его души не способна на иное, более мрачное звучание, за подобные скользкие темы в дальнейшем Харрисон просто не брался.
«Love You To» («Любить тебя», возможно, пародийный намёк на «Love Me Do») — ознаменовала рождение рага-рока: впервые в рок-аранжировке в полной мере аутентично использованы индийские музыкальные инструменты (в данном случае, табла). «Люби меня, пока я — живой» (нечто подобное Владимир Шахрин написал 25 лет спустя).
Первое, что потрясло Джорджа в индуистских религиозных трактатах, он не замедлил превратить в песню, необычную по всем параметрам 1966 года. Это было совпадение одного из индуистских постулатов об эфемерности жизни с мыслью, которая одолевала не одно поколение юнцов-европеоидов... Весьма естественной мыслью для молодого человека, которому претит необходимость и без того короткую жизнь тратить на то, чтобы убедить легкомысленный объект своих мечтаний заняться любовью («a lifetime is so short... make love all day long»). Любопытно, что у «лояльного» Маккартни та же примерно философия выражена в более приличной форме: «Life is very short, and there's no time for fussing and fighting» («жизнь слишком коротка, и нет времени для ссор и драк» (сингл «We Can Work It Out», 1965).
Новаторские рок-пульсации «Taxman» («Сборщик налогов»), его первого настоящего хита, заставили весь мир серьёзно относиться к Харрисону как композитору Но песня интересна ещё и текстом. С сарказмом и едкостью, которым позавидовал бы сам Джон Леннон, Джордж даёт отповедь всей экономической системе Соединенного Королевства. И дело не только в нелицеприятном упоминании британских политиков Гарольда Вильсона и Эдварда Хита. «Материальными» налоговыми вопросами задался самый нематериальный из Битлз, на первый взгляд, витающий в облаках. Одной из сторон уникальности Джорджа было то, что его мистицизм никогда не вступал в противоречие с жизнью в материальном мире. Он почти всегда умел устраивать здоровый и продуктивный компромисс между тем и другим.
В 1967 году на альбоме «Sgt. Pepper's Lonely Hearts Club Band» влияние индийской культуры становится всё более отчётливым: Джордж исполняет гитарную партию в «Lucy In The Sky With Diamonds» в унисон с голосом Джона так, как принято в Индии сопровождать вокальную музыку.
По словам Джорджа, он никогда не думал о гималайских йогах, но неожиданно эта мысль появилась на периферии его сознания, как будто кто-то шепнул её ему Отчасти это было причиной, почему он поехал в Индию. Рави Шанкар и ситар были предлогами; хотя и они являлись важными составляющими поиска духовного контакта...
Единственный вклад Харрисона-композитора в «Сержанта...» — «Within You Without You» («Внутри тебя, вне тебя»). В определенном смысле это творение довело рага-рок, зачатый «Love You То», до логического предела, — дальше двигаться в этом направлении было уже некуда, — оставалось только возделывать открывшееся пространство (что Харрисон и сделал в саундтреке к фильму «Wonderwall»). Текст описывал разговор Джорджа с Клаусом Форманом об ощущениях, которые приходят во время медитации. В основном же, слова следовали надписи, которая была высечена на камне в саду Стивена Стиллза из группы The Byrds. «Попытайся понять, что всё это внутри тебя, и никто не в силах что-либо в тебе поменять... жизнь протекает внутри тебя и вне тебя». Но дело было не столько в философских выводах, сколько в трансцендентальной практике, которая на тот момент была главным, что волновало Джорджа. В медитации пытливый ум Джорджа обнаружил альтернативу химически вызванному освобождению сознания. Естественно, его творческое начало не могло устоять перед соблазном отразить новые открытия в музыке. Что он и сделал, соединив восточную созерцательность католическим пуританством (отсюда и строчка из Библии).
О своих открытиях Джордж (вместе с Джоном) поведал миру в ТВ-шоу Дэвида Фроста. Среди зрителей присутствовал Хуан Маскаро, переводчик книги древнекитайского философа Лао-цзы «Дао-Де-Цзин» («Основы Дао и Дэ, или Канона выявления изначального»). Он передал Джорджу копию перевода XLVII главы этого религиозного трактата. К тому времени Pink Floyd уже записали песню Сида Баррета «Chapter 24», текст которой базировался на книге «И-Цзин» («Книга Перемен»). Адаптация восточных философских концепций для европейского сознания шла полным ходом. Мог ли Джордж остаться в стороне от этого процесса, которому сам и положил начало?!
На текст Лао-Цзы он сочинил одну из самых удивительных своих мелодий, что говорит о его полном погружении в материал. «The Inner Light» («Внутренний свет») записывалась в Бомбее с индийскими музыкантами, после сессий «Wonderwall Soundtrack» в январе 1968 года, — Джордж явно пребывал в гармонии с самим собой и окружающим миром. На «облаке №9».
Не выходя за порог — познаёшь Поднебесную.
Не вглядываясь в окно — постигаешь Небесное Дао.
Чем дальше выходишь — тем меньше ведаешь.
Вот отчего постигший не странствуя — ведает,
не вглядываясь — различает,
не влияя — свершает.
(русский перевод — Юй Кан)
Тем не менее, самих Битлз и их продюсера Джорджа Мартина больше устраивала не столь мудрёные сочинения рок-индуиста. В сентябре-октябре 1967 года они записывают композицию Харрисона, основанную на реальном полуанекдотическом и вряд ли достойном поэтизации событии. Коротая время в ожидании куда-то запропастившегося друга (Дерека Тэйлора), Джордж сочинил несложную песенку «Blue Jay Way» (по названию улицы, где он находился). Благодаря весьма замысловатой аранжировке, искажённому электроникой голосу вокалиста и разного рода студийным ухищрениям песня приобрела пугающее и таинственное звучание, став едва ли не центральным номером проекта «Magical Mystery Tour». Несмотря на то, что большая часть материала «Белого альбома» (1968) сочинена в Индии, восточные настроения Харрисона на нём практически не заметны. И это притом, что песни Леннона переполнены разного рода намёками на индийские эксперименты, аллюзиями на происходившие там события («Sexy Sadie», «Dear Prudence», «I'm So Tired»). Создаётся впечатление, что Харрисон идёт на поводу у своих деспотично-прагматичных коллег. Однако именно к этому периоду относится первая попытка «развода» Джорджа с группой в лице Пола. Недаром на запись одного из лучших номеров альбома приглашён его близкий друг, Эрик Клэптон. Знаменитое соло, блистательно исполненное выдающимся гитаристом, придало песне «While My Guitar Gently Weeps» («Пока моя гитара нежно плачет») особую, драматическую окраску. Но неужели сам Джордж не смог бы исполнить нечто подобное?! Сермяжная правда заключалась в том, что Эрик был нужен, прежде всего, в качестве демпфера, для смягчения напряжённой атмосферы в студии. В первоначальном варианте (включенном в «Антологию-3»), Джордж, всегда далёкий от мелодраматических пережимов вообще и дешёвого сентиментализма в частности, под акустическую гитару выводит голосом чистую грустную мелодию, страстность которой упрятана на самое дно истинной нежности.
Забавная стилизация под детскую песенку «Piggies» («Хрюшки») — родилась, видимо, как продолжение социальной сатиры, начатой Джорджем в «Taxman». Идиоматическое выражение о полезности хорошей трёпки («damn good whacking») Джордж позаимствовал у своей матери Луизы. Отчасти его также вдохновила «Алиса в стране чудес», любимая книга Леннона. (В подражание стихам Льюиса Кэрролла, автора «Алисы в стране чудес», написана и другая песня «Белого альбома» «Cry Baby Cry» — прим. А. К.) А именно, эпизод с Герцогиней и ребёнком-поросёнком, нуждающимся в порке (глава IV, «Поросёнок и перец»).
Джордж сравнил воротил бизнеса со свиньями, которым нет дела ни до чего, кроме своего свинарника: «Везде прорва хрюшек, живущих свинской жизнью...». И снова лёгким пунктиром Джордж дал тему, которую Pink Floyd впоследствии развернули на целый концептуальный альбом «Animals» (присовокупив, конечно, новеллу «Скотный двор» Дж. Оруэлла).
«Savoy Truffle» («Савойский трюфель», придуманное название конфет): если уж забавляться, то забавляться до конца. Наступив на горло своей «санскритской» песне, Джордж оттягивается по полной программе. Взяв текст с коробки конфет и творчески переработав его вместе с Дереком Тэйлором, он сделал вполне европейскую песенку о вреде сладкого, посвятив её кариесу Эрика Клэптона. Сатира и юмор! Харрисон только на первый взгляд производил впечатление угрюмого человека. На самом деле юмор его иной раз перехлёстывал через край, что особенно ярко проявилось в компании таких же, как он, шутников из Traveling Wilburys. Да и с эксцентриками Monty Python его сблизила природная склонность к шуткам и веселью.
Исполненная на одном дыхании, эта песня резким звучанием духовых и гитар «отозвалась» в композиции Джона Леннона «Whatever Gets You Thru The Night» (1974). Впрочем, сам Леннон в записи «кондитерского» трека не участвовал.
Джона не было в студии и во время работы над «Long Long Long» («Долго, долго, долго», запись закончена 9 октября, в 28-ой день рождения Джона!). Очередная «взрослая» лирика Харрисона, не претендующая ни на какие откровения. «Так много слез я обрёл, так много слез растратил. Теперь я вижу, ты — это ты», — слова ради слов. Но трём Битлам отчего-то хотелось сделать из этой непритязательной вещицы нечто более весомое. И она достойно — нарочито тихо — венчает третью сторону винилового «Белого альбома», видимо, для того лишь, чтобы резкие аккорды «Революции №1», открывающей четвёртую сторону, звучали ещё отчётливей. Но Битлы не были бы Битлами, если бы ограничились лишь утилитарной стороной этой композиции. Некое подобие пародии на авангардную «Революцию №9» (запись которой была закончена за три недели до того, 16 сентября) звучит в самом финале песни: хаос звуков гитарных нот, барабанной дроби, дребезжания бутылки на акустической колонке и нечленораздельное бормотание.
Разработку собственной психоделической линии Харрисон начал ещё в 1967, когда написал «Only A Northern Song» (см. статью «Эксперт-тэксперт (абсурд в песнях Битлз)» «Эплоко» №2, 2002). Предназначавшаяся для «Сержанта», эта песня была издана только в 1969 году на альбоме «Yellow Submarine». Также, как и «It's All Too Much» («Этого слишком много»), записанная во время сессий «Magical Mystery Tour». Это ещё одно посвящение Патти Бойд. Композиция создавалась под воздействием ЛСД. Отсюда и сложность музыкальной структуры, лихо закрученной на основе диссонансных гитарных аккордов в духе Джими Хендрикса и психоделических наслоений звуков остальных инструментов, звучащих на редкость «наркотически» развязно. В тексте же автор без обиняков признаётся в своей беспредельной скромности:
Это слишком много для меня — любовь, которая вокруг тебя сияет.
Весь мир — именинный пирог, и если уж брать кусочек, то поменьше,
Твои длинные светлые волосы и голубые глаза, и вся ты — это слишком много.
Гармонизированная какофония, этакий рок-Шостакович, «It's All Too Much» предвосхитила психоделический прогрессив группы King Crimson.
«Old Brown Shoe» («Старый коричневый ботинок») (апрель 1969 года), выпущенная в виде сингла, — ещё один пример безделицы, которая стоит многих сокровищ. Обычный рок-н-ролл, — динамичный настолько, насколько это возможно для Джорджа. Очередная любовная песенка на основе не слишком оригинальной разработки принципа дуализма, единства и борьбы противоположностей (нечто подобное Маккартни проделал в «Hello Goodbye»). Сам «старый коричневый ботинок», по всей видимости, является антитезой «Синих замшевых ботиночек» Карла Перкинса, перед которым Джордж преклонялся. И всё же не создаётся впечатления, что эта вещь проходная. Наоборот, вдохновенный драйв группы придаёт песне необыкновенную значимость. Пожалуй, так резко и агрессивно, как в «Old Brown Shoe», гитара Джорджа не звучала ни в каком другом его соло.
Спустя две недели после записи этой «несерьёзной» песни, в мае 1969 года группа приступает к работе над самым значительным произведением Джорджа, написанным им в составе Битлз. Альбом «Abbey Road» от начала до конца состоит из шедевров, но «Something» («Что-то») — выделяется даже на таком блистательном фоне. В наследии Харрисона композиция занимает особое, почётное место, поскольку наряду с «Hey Jude», «Girl» и «Yesterday» является одной из самых известнейших и популярнейших песен Биглз, наиболее часто исполняемых другими артистами. Созданная как «исправленная и дополненная» версия песни Джеймса Тейлора «Something In The Way She Moves» в форме романтической баллады для Рэя Чарльза, композиция переросла пределы, которые предполагались для неё изначально. Переросла в космических масштабах. Сам автор по причине природной скромности поначалу не осознал этих масштабов и, не слишком надеясь на «худсовет» группы, одолжил «Something» Джо Кокеру. Тот стал первым из её бесчисленных интерпретаторов, в числе которых и Рэй Чарльз, и Элвис Пресли, и Фрэнк Синатра, назвавший её «величайшей песней о любви всех времён».
О дружбе великих сказано много. Пушкин и Гоголь, Ван Гог и Гоген, Гендель и Бах... Но до сих пор не ясна метафизическая составляющая отношений двух гениев. Насколько влияет биополе и энергия одного на творческие силы другого, и какова закономерность появления шедевров в зависимости от их отношений? Так или иначе, Пол Маккартни сочинил одну из нежнейших своих мелодий «Here, There And Everywhere», сидя у бассейна в особняке Леннона и наблюдая за плещущейся водой. Песня, которая выразила всю красоту души Джорджа Харрисона, явилась ему зимним утром в саду его ближайшего друга, Эрика Клэптона. «Here Comes The Sun» («Солнце восходит») — образец гениальной простоты, в которой, казалось бы, нет ничего, кроме тончайших кружев мелодии и бесхитростного восторга перед светилом. Харрисон на протяжении всего творческого пути не раз возвращался к образу Солнца как олицетворению радости, тепла и света, источнику жизни. В посмертном альбоме Джорджа «Brainwashed» есть ещё один гимн Солнцу — «Rising Sun».
«For You Blue» («Грущу о тебе»), блюз, навеянный — уже без всякой метафизики — гитарной игрой Клэптона и, конечно, Элмора Джеймса, с которым по ходу дела Джордж сравнивает Джона Леннона (который исполнил соло на стил-гитаре). Это наименее приметная работа Харрисона в составе Битлз. Наверное, оттого, что, в соответствии с духом импровизации, который правит альбомом «Let It Be» (1970), песня исполнена нарочито неряшливо, что само по себе для Харрисона крайне нехарактерно.
Вторая композиция Джорджа на альбоме «Let It Be» — «I Me Mine» («Я, Мне, Моё») — стала точкой в совместном студийном творчестве группы. И хотя Джон не присутствовал на записи, остальная троица вдохновенно исполнила этот причудливый и грустный гибрид вальса и рок-н-ролла. Никакого упадка сил, никакого равнодушия к происходящему Произведение Джорджа стоило того. Вопрос о тёмных сторонах человеческого подсознания он не столько решал, сколько обозначал. Но драматизм, заключённый в тексте, музыке и самом голосе Джорджа, сродни шекспировским трагедиям. Не так уж часто мягкому лирическому таланту соло-гитариста Битлз открывались такие глубины.
Чаще он был дидактичнее и наивнее (но без нравоучительного занудства, которое ему претило). Как, например, в песне 1968 года, подаренной ливерпульскому певцу Джеки Ломаксу, «Sour Milk Sea» («Море прокисшего молока»):
Если твоя жизнь не удалась, ты не доволен ей, не делай перерыв, как многие из нас.
Лучше превозмоги себя, найди, где ты совершил ошибку...
(Выбирайся из Моря Прокисшего Молока, не задерживайся там...)
Битловские песни Джорджа Харрисона не столь причудливы и замысловаты, как песни Леннона. Не столь игриво-легки, как песни Маккартни. И всё же особое ощущение хрупкого душевного равновесия, которое всегда в них присутствовало, придавало им ни с чем не сравнимую притягательность. Ценность их возрастала ещё и потому, что Джорджу удавалось уйти от прямого подражания своим старшим коллегам. Будучи любознательным, Джордж использовал для своих песен самые разнообразные источники вдохновения, самые различные влияния. Но никогда не останавливался на банальных вариациях или простом обыгрывании чужой идеи. Всё, что он улавливал извне, пропущенное через горнило его таланта, приобретало неповторимую и мгновенно узнаваемую окраску и звучание.
Спорной славой рок-мистика Джордж обязан своему ориентально-хиппийскому имиджу конца 60-х — начала 70-х, а также лёгкому налёту недосказанности некоторых его творений. И всё же свою солнечную душу он доверял только музыке. Именно поэтому даже самые печальные песни Джорджа Харрисона пронизаны бесконечным теплом и светом.
© Алексей КОРШУН, 2003, Екатеринбург
|
